Игры на воздухе - Сергей Надеев

«Всё скучным кажется, и только сад остуженный…»

я не то что схожу с ума, но устал за лето

И.Б.

Всё скучным кажется, и только сад остуженныйВ ограде плещется, сбивается за край,Отпарен будто бы, прилежно отутюженный. —– Смотри, рукав не замарай!

Подбиты глянцем кроны поредевшие.Едва пылит мельчайшая трухаНад банкой с известью… и спички отгоревшие…И нитка бус… какая чепуха!

За что цепляемся? – осталась малость, вроде бы:Бензином чищенный кургузый пиджачок,Привязанностей меркнущие слободы,Барометра скачок.

Остались, в частности, – ночное расписание,Скандальной повести журнальный вариант,Электролампочки короткое дыхание,Ночной озноб остуженных веранд.

А во дворе присядешь у поленницы,Намереваясь подоткнуть щепу, —И день скользнёт, как тело веретенницы,Царапнув о стопу…

Последний поэт

Простим вокзальные повадки глядеть в окно на ХуторскойИ чай помешивать несладкий, и звук подслушивать пустой,И знать, что на кольце трамвайном, на птичьем рынке, – ни души,И свет скупой в бараке свайном гасить —«Оставить?» —«Потуши…»

Ему – без нашего участья – достались лестница и двор,И обнажённые запястья, и беготня крысиных нор,Усталость в тридцать, в сорок – старость, а в пятьдесят – куда глаза!И жизнь прошла – какая жалость! – и не поправить ни аза…

Простим тому, кто трудно дышит в прихожей общей, шарит ключ,В чей таз течёт в проломы крыши, чей кашель с лестницы колюч,Кто пробирался в коридорах и натыкался на щиты,Вдыхая пыль, давился в шторах тяжёлым тленом нищеты,Тому – на ком замкнулось время и оборвался календарь.– Повязкой уксусною темя и доли лобные ошпарь!

«…Мы стольким столько обещали!Но нам, должно быть, не дано,Чтоб жизнь в эпоху умещали, как бы в ладонь веретено.А значит – нам досталась участь среди развешанных простыньПрожить не радуясь, не мучась, с одной заботой: – «Не простынь!..»…»

Поздние стихи

* * *Как часовенки на берегу,Два столбца ноздреватого туфа.Слово бросишь, а я – сберегу,Точно камешек из Гурзуфа.

Знать, тебе и товар – не товар,Если не запираешь за створки.Что ж лицо мне сжигает пожарОт пустяшной твоей оговорки?

Брось, не майся, – урон невелик:Я верну, протянув на ладошке– аметист, халцедон, сердолик —Все обмолвки твои понарошку…

* * *Я тебе не скажу, дорогая,Что за темень снедает меня.Пусть её! – и ни ада, ни рая,Только мгла, трепеща и звеня.

Так – ты помнишь – над миром сиялаПлошка света, теснимая тьмой, —Будто выплеснул кто из фиалаВ предвкушении жизни иной.

И стояли, любовью согреты,Воссиявшей на нас с высоты,Осознав, что пригубили СветаВ волнах холода и темноты

* * *А россыпь звёзд, похожая на осыпь,Померкнет медленно и возгорит – одна.Сквозь редкий дым в небесные покосы,Как будто нехотя, заявится луна.

Что делать ей? И нам с тобою – что же,Когда мы слов старательно бежим?Прости мне голос, сбивчивый до дрожи,Его неверный, может быть, нажим.

«Родимая! и нá день расставаться —Больней, чем думаешь…» – я повторю не раз,Звезда с небес готова оборваться,Слова – пролиться, сумерки – раздаться…Но кто-то всё ж оберегает нас.

* * *Прописные истины дорожеПарадоксов мысли и души.Может быть, с годами стали строже?Может быть. Попробуй, разреши.

Неспроста претит витиеватость.Разве не по замыслу ТворцаРазрывает сердце виноватостьЗа тебя, за прядку у лица?

Что гадать! Не сумерки созрели —День иссох, до пряжи истончась.Схватишься: а мы с тобою – те ли?..И трещат под ветром иммортели,Красками застывшими кичась

* * *«А катерок оставит на водеНе вензеля, а слабый след тавота…» —Споткнёшься вдруг на сущей ерундеИ защемит, засаднит отчего-то.

В чём провинилась слабая душа,Что обрела своё предназначеньеИ Божий мир прияла, не дыша,Прорвав слепое заточенье?

Неужто ей поставятся в винуГорячей нежности мятущие приливыИ катерок, взлетевший на волну,И голос твой счастливый?

* * *Постепенно идёт на убыльВсё, что вспыхнуло и пылало,И останется грубый уголь:Вместо рощицы – тень провала,

Вместо пажитей – пепелище,Вместо пламени – стужа в пальцах.Вот и слов, посуди, не сыщешь,Как ни сетуй, кому ни жалься.

С чем пребудем, скажи на милость,Чем искупится тороватость?И во всём – Его терпеливость…И на всём – моя виноватость…

* * *Прохладных слов подсушенная корочка,Нечаянные редкие касания…Косым крюком стреноженная форточка…И рвётся, и срывается дыхание.

Какой обидою искупишь волны нежности,Каким отчаяньем прольётся неизбывное?От безысходности до неизбежностиНа самом деле – ниточка пунктирная.

И я твержу, не ведая усталости,Утрат страшась болезненно, до трепета:С чем жить останешься, – когда б не эти малости,И с чем уйдёшь, – когда б не щедрость эта?..

* * *Оледенелые окраины —Ещё немного – скроет снегом,Дома стоят, как будто впаяны,Вздымаясь в сумерках ковчегом.

Два-три пустяшных замечания,Ладошка, с обшлага скользнувшая, —Слагают ритуал прощания,Отточенный до равнодушия.

И вдруг за фразами избитымиПойму, что многое потеряно —Когда за стёклами размытымиТы мне рукой махнёшь рассеянно…

* * *Эту осень, налитую всклянь,Не унять и с ресниц не смахнуть.Истекает на пёструю тканьНевозможная ртутная муть.

Вместо горечи поздних плодов —Осторожная ломкая грусть,Виноватая скаредность слов,Простодушная тяга вернуть

Невозвратного зыбкую гладь,Невозможного хлынувший зной…Так и с нежностью не совладать,Как с тяжёлой высокой волной

* * *Чего страшимся? – бабочки, влетевшейНа оловянный проблеск ночника.Чем ниже мгла – тем страх ночной успешнейИ холодней нетвёрдая рука.

С какой тоской колеблется по стенамЖивая тень, срисовывая вточьПодробности печальной перемены,Безжалостно выплёскивая в ночь!

На свет летит и пламени боится,И мечется, как бабочка, душа.Кого обидела (вернее – чем блазнится?)?Не распознать, дурна иль хороша.

«Над каналом, подёрнутым ряской…»

Над каналом, подёрнутым ряской,Седловиной холодных холмовПроплывают дымы и повязкойЗависают на фоне стволов.

Словно в фотографическом залеРазвернули пейзаж на стенеС неумелым ледком на каналеИ дворцовым крыльцом в глубине.

Поспешим-ка наверх, – за скамейкой,Утопающей в листья на треть,Помаячу и я перед «лейкой»,В объектив не стараясь смотреть.

Ну так что, молодой наппельбаум,Что ты медлишь, мурлыча под носНемудрёное «O, Tannen baum»? —Или видишь в визир перекос?

Может быть, ты затеял напрасно, —Свет не тот и пейзаж не совсем?Или просто за дымкой – не ясно,Стою, нет ли задуманных тем?

Не терзайся, свинти объективы,Ты же знаешь не хуже других,Что извивы судьбы – прихотливы,И не мы отвечаем за них.

Вот поднимется ветер над намиИ обрывки листвы заметёт,На канале вода бурунамиЗацветёт…

«Горбатый мостик над оврагом…»

Горбатый мостик над оврагом,Коробка спичек на перилах.Давай примериваться шагомК погоде, к осени, —«Не в силах…»

И обернулась. Я увиделЕдва порхнувшее дыханье,Соломинку на светлом твиде,Вглубь отодвинутое зданье.

На цоколе литой оградыТравы отчётливые тени…«Ещё грустны, уже – не рады,А попросту – давно не с теми…»

Узнать бы, где порастеряли…А ты окидываешь взглядомБлизпролегающие далиС огромным небом над горсадом.

Рукой скользнула по привычке,Соломинку смахнув.Ну что же,Оставим на перилах спички…«Пойдём, пожалуй, – дождь, похоже…»

«Эта осень приносит опять…»

П. Дегтярёву

Эта осень приносит опятьВозвращение прежних цитат,Снова крупные капли летятС обожжённых дождём эстакад.

Заслониться ли слабой рукой?.. —Это было в огромной стране,Где уносят вождей на покойК равнодушной Кремлёвской стене,

Где мечталось – под шелест лопат —О заре, о страде мировой,Где народ до сих пор виноват,Что не стал в «душебойках» травой.

Словно ржавой водой по лицу,Полосует октябрь по стенеВсё слабее. Подходит к концуПромежуток, нестрашный вполне.

Снова капли черны, солоны…Вся и всюдугрозит декабрёмНепреклонная воля страны,Для которой живём и умрём.

«Нет, уже я не услышу оклика…»